Совершенно неоспоримо, что мир вошел в эру взвинченных цен на энергоносители, благодаря которым уже началось бурное развитие инновационных технологий и замедление темпов роста потребления. Насколько сильными будут эти перемены? Ответ на этот вопрос зависит от ответа на другой: сколько же все-таки нефти осталось в земле? А ее, и в этом нет никаких сомнений, много. Так что "конца нефтяной эры", как мы его себе представляем, не будет. Будет лишь новый ее этап.

В 70-е годы все снова ударились в слезы: к середине 80-х будет достигнут пик нефтедобычи, а затем начнется стремительное падение. Тогда же был опубликован знаменитый доклад ЦРУ, в котором Управление предсказывало "быстрое истощение" всех доступных месторождений; президент Джимми Картер (Jimmy Carter) выступил с предостережением, сказав, что скважины "по всему миру уже пересыхают". Однако уже в 1986 году цены на нефть снова упали - как они это делали уже много раз до того - из-за очередного кризиса перепроизводства.

Сегодня нас вновь кормят прогнозами, предвещающими наступление нефтяного апокалипсиса если не в текущем десятилетии, то уж точно в следующем. Причем новое поколение нефтяных страшилок может показаться гораздо более убедительным, чем когда-либо, потому что на сей раз их авторы используют статистические и вероятностные модели, которые вроде бы проникают в самые сокровенные тайны земных недр.

Вроде бы, но не на самом деле. Иначе говоря, если непредвзято оценить, насколько мало нам известно о мировых подземных залежах, то появляется куда больше причин смотреть в будущее с оптимизмом.

Исторически повышение цен на нефть всегда приводило к инвестиционному буму и сокращению ее потребления - собственно, именно это сегодня и происходит. Инвесторы вливают в энергетику - и в обычную нефть, и в "трудную" (нефтеносные пески и сланцы), и в альтернативные источники, от природного газа до биотоплив и технологий перегонки угля - сотни миллиардов долларов. Иными словами, для мировой экономики высокие цены не нефть - это вовсе не плохо, потому что высокие цены поддерживают спрос на инновации и повышение эффективности, а также побуждают пользователей к сбережению энергии. В промышленно развитых странах оценки роста спроса на нефть на 2006 год уже падают; по итогам года рост вообще может оказаться нулевым - даже американские водители уже отворачиваются от мощных машин.

И все же никто не может быть уверен в том, сколько продлится существующее положение вещей. Поскольку мы в принципе не знаем, что у Земли внутри, самое вероятное на сегодняшний день предположение состоит в том, что рынок еще многие десятилетия будет развиваться циклами, внутри которых будут чередоваться периоды взлетов и падений.

Сегодня, например, мы переживаем период высоких цен, примерно соответствующий тому, что мы видели в 70-е годы, однако между тем временем и сегодняшним днем есть ряд фундаментальных отличий. Сегодня более 90 процентов всех запасов контролируется странами-поставщиками, многие из которых открыто проводят политику ресурсного национализма. Поскольку эти страны нацелены на поддержание уровня цен, нынешняя националистическая тенденция буквально душит разведку и освоение новых запасов. Кроме того, ее результатом может стать возрастание трений между странами-поставщиками и странами-потребителями, начало которого мы наблюдаем уже сегодня: Запад против России, США против Венесуэлы и так далее. Образно выражаясь, проблемы нефтяной отрасли лежат не под землей, а над ней.

А тем временем в общественное сознание все глубже внедряется представление о том, что нефть в мире заканчивается. И это представление необходимо скорректировать. Дело в том, что до сегодняшнего дня все гадания на нефтяной гуще давали исключительно отрицательные результаты, поскольку даже самые современные технологии не дают нам четкого представления о том, сколько же все-таки нефти залегает в земной коре. Не разработаны ни новые способы точного поиска новых запасов, ни даже четкого определения размеров уже открытых месторождений.

Общепринятый взгляд на этот вопрос базируется на том постулате, что мировой запас нефти ограничен. Однако, во-первых, никто не знает, какой цифрой он ограничен, а, во-вторых - вот тут ситуация еще более усложняется, - в последнее время наблюдается некоторое возрождение интереса к старой гипотезе, высказанной русскими, о том, что нефть образуется не в результате распада органики, происходящего в приповерхностном слое земной коры, а в результате химических реакций, протекающих глубоко в недрах планеты. Иначе говоря, туманная, но весьма заманчивая перспектива когда-нибудь уверенно зачислить нефть в список возобновляемых ресурсов, пока сохраняется (больше об этом можно узнать, если прочесть интервью с нобелевским лауреатом Дадли Хершбахом (Dudley Herschbach)).

Даже в обычной теории о распаде органики с образованием нефти ясно далеко не все. Нефть образуется из разлагающихся останков мертвых организмов, которые тысячелетиями покрывались слоями осадочных пород и постепенно просачивались вглубь земной коры до тех пор, пока не натолкнулись на непроницаемый барьер из твердых пород на глубине между 2100 и 4500 метров, где под влиянием давления и высоких температур происходили химические реакции, превращавшие различные органические останки в нефть и газ, после чего нефть сохранилась в мелкопористых породах, образующих так называемые осадочные бассейны. Так вот, на сегодняшний день достаточно изученными можно считать лишь тридцать процентов от совокупного оценочного объема осадочных бассейнов.

Даже с использованием самых последних технологий трехмерного моделирования недр, основанных на реакции аппаратуры на сейсмические колебания, говорить о присутствии под землей запасов углеводородов можно лишь с некоторой долей вероятности. Хотя сейсмические методики иногда сравнивают с применяемыми в медицине ультразвуковыми исследованиями, дающими в результате картину внутренностей человеческого тела, они никак не выдерживают сравнения по четкости и однозначности результатов. Сейсмические волны отражаются от внутренних слоев земной коры и приносят обратно некие следы, которые даже после обработки сложными компьютерными программами выдают результаты, годные лишь для первичной интерпретации. Этот метод до сих пор считается относительно новым, он довольно дорог, а в тех случаях, когда прохождение сейсмических волн блокируют, например, соляные отложения, вообще бесполезен. К тому же, пока что его применяли лишь на нескольких осадочных бассейнах. Иначе говоря, глубина наших познаний в географии нефтяных залежей даже меньше, чем в топографии океанского дна - а в этой области наши карты пока что больше напоминают творения художников-абстракционистов.

Более точное указание на содержание тех или иных минералов под землей может дать только бурение разведочных скважин. Однако геологоразведочные работы с использованием скважин распространены гораздо менее, чем принято думать, и исторически проводятся главным образом в Северной Америке. В 30-х годах 20-го века 'уайлдкеттеры' практически оккупировали такие нефтяные города, как техасский Килгор, где буровые вышки появились даже во дворе местной церкви. В общей сложности на территории Соединенных Штатов к настоящему моменту пробурено около миллиона разведочных скважин; для сравнения, в зоне Персидского залива их всего две тысячи, из которых триста - в одной только Саудовской Аравии.

Даже сегодня 70 процентов всех геологоразведочных работ ведется на территории Соединенных Штатов и Канады, на которые приходится всего три процента мировых запасов нефти. На Ближнем Востоке ситуация ровно обратная: там сосредоточено 70 процентов нефти, однако с 1992 по 2002 год было пробурено всего три процента разведочных скважин. Более того, отдайте одну и ту же кернограмму двум разным экспертам - и они могут прийти к совершенно противоположным выводам. Несколько лет назад из-за одного такого документа произошел спор между компанией Shell и Cairn Energy, вместе с которой она проводила геологоразведочные работы в Индии: одни специалисты говорили, что кернограмма указывает на наличие нефти, другие - что на ее отсутствие. В результате Shell отдала этот участок Cairn, а та уже обнаружила там месторождение размером от 380 до 700 миллионов баррелей нефти. В общем, пока что в разведке нефти бал правит человеческий фактор.

Неожиданные сюрпризы может преподнести и коэффициент извлечения нефти из уже разрабатываемых месторождений. Любой пласт обладает весьма сложной структурой, в которой наверняка, даже после долгого и интенсивного бурения, остаются нефтяные ловушки. Это значит, что нефть с этого месторождения добыть уже невозможно, и его считают истощенным - а на самом деле в нем еще довольно много углеводородов. Просто их извлечение с использованием современных технологий либо невозможно, либо слишком дорого.

Сегодня средним считается коэффициент нефтеотдачи в 35 процентов от оценочного объема пластовой нефти. Это значит, что из каждых ста баррелей, находящихся в земле, удается поднять на поверхность всего 35. Причем в категорию "доказанных запасов" попадают далеко не все из этих 35 баррелей - только те, которые непосредственно готовы к добыче и пригодны к продаже.

Здесь главную роль играет техническое оснащение. За прошедшие десятилетия с помощью новых технологий - закачки в скважину воды и природного газа, горизонтального бурения, гидроразрыва пласта и еще многого другого - удалось значительно увеличить реально извлекаемое в среднем количество нефти: еще 30 лет назад этот коэффициент составлял около 20 процентов, а 60 лет назад - и вовсе 15. Технологии будущего, которые пока что только разрабатываются, наверняка приведут к дальнейшему его повышению.

Если выразиться проще, то новые способы геологоразведки постоянно увеличивают цифры запасов даже в том случае, если не открывается новых месторождений. Примеров в отраслевой научной литературе масса. Самый яркий из них - месторождение Керн-ривер в Калифорнии, открытое в 1899 году. Несмотря на то, что по состоянию на 1945 год его 'остаточные запасы' оценивались в 54 миллиона баррелей, с 1942 по 1986 год на нем было добыто 736 миллионов баррелей, и на сегодня "остаточных" имеется еще 970 миллионов. Единственное, в чем мы можем быть уверены - что наше представление о количестве запасов нефти постоянно меняется, причем обычно в сторону повышения. Именно поэтому уже несколько десятилетий все попытки оценить общие запасы нефти на нашей планете - даже те, в которых учитываются такие чисто вероятностные факторы, как открытие новых месторождений и увеличение коэффициента нефтеизвлечения - неизменно оказываются слишком консервативными.

Итак, что же у Земли внутри? Согласно самой последней оценке извлекаемых запасов нефти, приведенной специалистами Международного энергетического агентства на основе работ Геологической службы США, общее количество мировых запасов оценивается в 2,6 триллиона баррелей, из которых 1,1 триллиона считаются доказанными. Остаток - это запасы, которые уже разведаны, но не разработаны, и предположения относительно повышения коэффициента нефтеизвлечения и размера еще не открытых месторождений. Сегодня в мире ежегодно потребляется около 30 миллиардов баррелей нефти с прогнозом роста в 2 процента в год. Если расчеты МЭА правильны, то получается, что нефти хватит практически на весь 21-й век.

Мне же кажется, что пройдет еще больше времени, прежде чем нефть кончится. В приведенных цифрах не учтен примерно триллион баррелей технически извлекаемых, так называемых "трудных" запасов - сверхтяжелых нефтей, горючих сланцев и нефтеносных песков, внимание к которым растет по мере роста цен и развития технологий, обеспечивающих коммерческую привлекательность добычи нефти из этих источников. Кроме того, мне представляется, что вероятностные оценки МЭА все же слишком консервативны.